Завтра, 19 ноября, у деревни Федюково Волоколамского района Московской области пройдёт памятная акция в честь подвига кубанских казаков при обороне Москвы в ноябре 1941 года. На этом месте полёг 4-й эскадрон 37-го Армавирского кавалерийского полка. Публикуем отрывок из книги Н.Н. Петровой-Хориной «Станица Попутная: люди, жизнь и события», посвящённый героической странице истории нашей Родины. 

Армавирская казачья дивизия: «...танки гранатами рубали казаки» 

Ее сформировали в Армавире. 3-я Гвардейская кавалерийская (Армавирская казачья) дивизия – это 3500 казаков из станиц: Лабинской, Вознесенской, Чамлыкской, Отрадной, Бесскорбной, Попутной, Спокойной, Передовой, Отважной, Преградной, Удобной, Упорной, Советской, Курганной, Успенской, Кавказской, Новокубанской, городов Армавира, Майкопа, Кропоткина. Колхозы, совхозы и конезавод дали лучших лошадей. Но оружия, винтовок, автоматов, пулеметов было мало. Шашки и клинки были у каждого, но качество их желало лучшего, т.к. их в спешном порядке ковали не в заводских условиях, а в обычных станичных кузнях (по данным: Б. Фролов, Н. Суворова, КГИАМЗ). 

Дивизия, срочно сформированная в Армавире из кубанских казаков, после приказа ГКО (Государственного комитета обороны) от 5 июля 1941 года (комдив Исса Александрович Плиев) была в числе первых кавалерийских дивизий из 30 сформированных на Северном Кавказе (по данным: И.В. Бамбурина, Армавирский отдел ГАКК). 

Дивизию в составе кавгруппы под командованием Льва Михайловича Доватора сразу отправили в подмосковный тыл противника. Надо было отвлекать силы и внимание врага на себя. А противник превосходил 50-ю кавдивизию Плиева по численности в 8 раз! и в несколько раз по вооружению. Уничтожая танки, машины гитлеровцев, кавдивизия несла огромные потери. Но казаки выполнили приказ, пройдя по тылам врага 300 км. Они приняли бой, который длился 14 часов 16 ноября 1941 г. Командующий 16-й армией К.К. Рокоссовский назвал битву с танками подвигом наравне с панфиловцами. 

Стоял 4-й эскадрон 37-го Армавирского полка у самых ворот Москвы: 38 казаков, одна противотанковая пушка, один пулемет станковый и четыре ручных. Командовал эскадроном 24-четырехлетний армавирец политрук Михаил Григорьевич Ильенко. Все казаки погибли. Уничтожив 28 танков, они не пропустили противника к Волоколамскому шоссе. Похоронили их жители дер. Федюково и Шелудьково в братской могиле. Региональная общественная организация «Кубанское землячество» с учащимися проводит здесь вахты Памяти.    

Сергей Смирнов-Смелов написал стихи «В бою погиб 4-й эскадрон»: 

…Еще один кровавый день сраженья
поземкой, как бинтами, забелен. 
Начальник штаба пишет донесенье: 
«В бою погиб 4-й эскадрон». 
А перед взором страшный миг атаки, 
багрово-черных взрывов башлыки. 
К родной столице рвущиеся танки
гранатами рубали казаки…». 

Вскоре дивизия стала именоваться гвардейской, а группа Л.М. Доватора – гвардейским кавалерийским корпусом. Через Белоруссию дошла до Берлина. Н.Е. Еремичев, гл. редактор этнического журнала «Казарла», атаман Кубанской казачьей общины Москвы был участником «Отрадненских чтений» в 2012 году, опубликовал в нашем сборнике статью «Один бой 4-го эскадрона». 

Он писал так. «Это было 19 ноября 1941 г. Втрое гитлеровцы превосходили армавирцев в живой силе. Без отдыха, без пищи, в 20-градусный мороз они заняли места в боевых цепях. Казаки знали, что остаться в живых шансов нет, но не могли посрамить казачью честь своих отцов и дедов. Против немецких танков у них были кинжалы, шашки и бутылки с зажигательной смесью. 

Были без лошадей, в глубоком снегу закапывались, а дождавшись танка, бежали бросить бутылки. Чтобы попасть в башню, надо подбежать к нему близко. Если немцы успевали казака заметить, превращали его в живой факел. После каждой атаки обожженных товарищи приносили в деревенские избы. Атаки следовали одна за другой, казаков становилось все меньше». 

В Центральном архиве московским казачьим землячеством обнаружено донесение командира 37 кавполка и командира 50-кавдивизии с кратким описанием боя: «22 ч. 30 мин. 19.11.41г. …Наши потери (по неполным данным – убитыми 36 человек, ранеными 44 чел. Полностью выбыл 4-й эскадрон 37-го кавполка (убиты). В 37-м полку осталось 36 человек и 1 станковый пулемет…». Эти донесения и нарисованная от руки карта местности свидетельствуют, где происходила эта кровавая бойня. Там наши земляки и поставили Поклонный крест, у поворота с Волоколамского шоссе на деревню Федюково. 

Сын одного из участников боя, казака из станицы Передовой, Ф.Н. Богдашко, занимаясь своей родословной и судьбой 4-го эскадрона, по документам установил, что до Дня Победы, кроме его отца Богдашко Николая Ивановича, дожили Емельянов Абрам Николаевич, Козырев Василий Константинович и Коновалов Ефим Митрофанович. 17-го ноября погиб политрук Ильенко М. Г., и в бою командовал его зам. Титов Д.М. Были ранены и выбыли из эскадрона еще 8 …, обрываются данные на нескольких человек: это командир отделения Аладжев С.И., Бабура К.Д., Бурхайлов, И.Ф., Гончаров, С.К., Гуров А.П., Жилков А.С., Ильченко И.В., старшина Ковалев В.Ф., Меюс П.Я., Онищенко Г.Т., Питонин В.Н., Полупанов П.Л., Северинов В.С., Степанченко П.А., Чернов И.Ф., Шепелев В.Н.». Обратили внимание? Я выделила в списке одну из фамилий с «неизвестной» судьбой. Не случайно. Удалось восстановить проследить судьбы нескольких наших земляков. 

Петр Леонтьевич Полупанов, после тяжелого ранения в бою 19 ноября 1941 г., остался одноруким, но живым. Похоронен в Попутной (1924–2002 гг.). Кто не знал на синюшкиных хуторах дядю Петю Полупана? Зимой и летом боевой кавалерист был в седле с почтовой сумкой через плечо. Развозил почту по дворам «дзержинцам» в Ардагане, «молотовцам» в Новоселовском, «чапаям, чапаевцам» в Хорине (в кавычках – прозвища жителей по имени колхозов в этих хуторах). 

Он дал образование детям Виктору и Наташе. Оставил, как говорится, кучу внуков; одна из них Лина Пересада живет в Отрадной. А в Попутной в 23-й школе более 30 лет учительствовала его дочь Наталья Петровна Полупанова-Павлоградская. Теперь уже своих внуков приглядывает. 

В семье знают о его наградах. Это медаль «За отвагу», медаль Жукова, Орден Славы 1-й степени, о котором стало известно десятилетия спустя. 

Я хорошо знала еще двоих кавалеристов, воевавших в кавдивизии у И.А. Плиева. 

Хорин Александр Григорьевич, 1924 г.р., призывался в Армавирскую казачью дивизию из станицы Попутной, воевал под Москвой. 

В кавалерийской атаке, а это было уже в Белоруссии, был ранен в ногу. Партизаны, его подобравшие, простреленную ногу вместе с сапогом отпилили пилой, как ее, в крестьянстве, до сих пор шутливо прозывают «дружба два». Еще девчонкой спрашивала «Капитана», это его прозвище: –Дядя Саша, неужели это возможно? – А что лучше? Умереть от гангрены или остаться без ноги? – отвечал он вопросом на вопрос. – Напоили меня самогонкой, прокалили на костре пилу. Этой же самогонкой ногу выше колена и пилу обтерли… С деревянным протезом в 1944-м я уже в колхозе на тракторе пахал. На пахоте и кличку себе заработал, и жену Тамару встретил, она тоже тракторила в любую погоду». По паспорту тетя Тамара – Октябрина Дмитриевна Букреева. 

Была она дочерью Дмитрия Семеновича Букреева, или «Богомета», как непременно величали хуторяне красного партизана, а потом руководителя коммуны «Верный путь». Зять нашего красного партизана Александр Хорин («Капитан») – сын одного из раскулаченных братьев Хориных. Его братья –тоже Александр Хорин до Берлина дошел, Николай – до Японии. Воевали за Родину, за Сталина. Великая война пропустила через кровавую мясорубку детей и белых и красных. Всех уравняла, всех примирила, переженила, перекумила. 

Степан Петрович Балобанов, 1914 г.р. Друг моего папы-фронтовика. Он отец моего сверстника и друга детства Лешки Балобанова, жили по соседству. Ордена Славы 2-й и 3-й степени «нашли» Петровича на склоне его лет. Не знаю, слышал ли о своем деде герое-кавалеристе Саша Балобанов, живущий в х. Рудь? 

Все, кто был на фронте, сегодня для нас особые. Память о них нам всем дорога. Мы, их дети, знаем, а внуки уже не знают, что это было еще и поколение, покалеченное не только физически. Только представить, какой ад этот бой и перебитый 4-й эскадрон в боях за Москву. Какой ад в кровавых конных атаках под Кущевкой, или под Крымской на «Голубой линии» (там мой отец был контужен, и это счастье). А кровавое море под Керчью, покрытое плавающими трупами убитых солдат? Да разве перечислишь эти «котлы», в которых за четыре года убиты миллионы? 

Но те, кто остался живым? Как им жилось, как выживалось в послевоенное лихолетье? Они вернулись в послевоенный разор и нищету ЖИВЫМИ! И пели «А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела…». И пили. «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина! Выпьем и снова нальем!». Гармошка, баян. У нас играли почти все мужики. И пили. Конечно, самогонку. После фронтов Первой мировой войны Эрнест Хэмингуэй, сам пьющий, в своих романах описывал первую мировую бойню и называл вернувшихся живыми ПОТЕРЯННЫМ поколением. В юности, под влиянием Хэмингуэя, я про себя фронтовиков ВОВ называла так же. Они работали в поте лица на полях и фермах. Это был и отец, и братья, вся родня, хутор и станица. Сегодня молодые фермеры, которым очень нелегко, даже представить себе не могут, что это был за труд! Грязь и бричка с лошадкой, которую надо еще и кормить и поить, и ухаживать, чтоб не все на себе таскать. А трактор с железной сидушкой! Трясет, как на американских горках. Вместо крыши над головой – чистое небо в снег и в дождь. 

«– Пап, ну ты ж такой работяга, вон медали «За отвагу», «За победу над Японией», «За победу над Германией», благодарности от Сталина, грамоты от председателя колхоза. Ну, зачем ты пьешь? На ферме так тяжело кидаешь вилами тот же силос. Побереги себя. 

– Ты знаешь, дочка, сто грамм и тогда мне и вилы в руках кажутся не такими тяжелыми. Это ж, как перед боем. Из фляжки 100 грамм «наркомовских» – и уже не так страшно бежать под пули». 

В этом смысле они были «потерянным» поколением. Как было не пить Степан-Петровичу, дяде Пете, их однополчанам? 

Петр Леонтьевич Полупанов, как многие, не любил байки про героизм рассказывать, он просто вздыхал: « – Ничего еще не умели. Оружия, патронов не было. Шашка да бутылка с «коктейлем Молотова». Ребята – мы, фактически, еще дети. Нам же было по 17–18 лет! – добровольцы. В кромешном аду было только и слышишь крики умирающих: «Мама! Мама!..». 

Впервые о подвиге кубанских кавалеристов было рассказано в очерке Н. Панюкова «Бесстрашные конники», опубликованном в газете «Красная звезда» 2 февраля 1982 г. 

Казачий полковник Казьмин Вячеслав Христофорович, журналист, уроженец города Лабинска, в 2002 году попросил Отрадненскую районную газету «Сельская жизнь» рассказать о гибели казаков-земляков. Он знал, что редактор газеты Филиппов Станислав Кириллович также занимался поиском материалов о 4 эскадроне. 

9 ноября 2006 года в газете «Труд-Кубань» бой 4-го эскадрона был описан кубанским журналистом и писателем Владимиром Викторовичем Руновым «Казаки-панфиловцы». Газета «Вольная Кубань 21.11.2008 г. публиковала статью Александра Алышева «Подвиг кубанских казаков под Москвой». То есть, далекие события теперь уже далекой войны все-таки не забыты. 

Годы уходят, годы уносят жизни оставшихся в живых фронтовиков, но их гражданская стойкость, их поступки, которые говорят о мужестве, героизме волнуют их детей, внуков и правнуков. 

Заставляют гордиться ими, хотя они себя героями не считали, да и рассказывать о войне не любили. 

Спустя годы молодежные отряды волонтеров-поисковиков в местах ожесточенных боев находят останки погибших солдат. Благодаря им родственники «пропавших без вести» обретают жестокую правду. Мать одного парнишки написала: «…с отрядом поисковиков сын уходил мальчишкой, вернулся мужчиной». Только там, где поднимают останки солдат, можно ощутить весь ужас войны, именно там могли родиться такие чувства, о которых Сергей Белкин написал от имени поднятых из земли и забвения: 

Ну, вот и все – земля на грудь не давит, 
Теперь могу я прокричать родне: 
«Меня нашли! Вам скоро весточку доставят 
О «без вести пропавшем на войне». 
Меня нашли, искать уже не нужно, 
Прочтете мой смертельный медальон, 
Они пришли за мной, отряд неравнодушных. 
Ах, сколько раз я видел этот сон! 
Запросы, знаю, ты давно не пишешь, 
Но папка твой не без вести пропал – 
Погиб под Ржевом я, сынок, 
Теперь ты слышишь? Меня ты помнишь? 
Ты б меня забрал… 
Ты плохо слышишь – это возраст, понимаю. 
Ну, может, тогда внуки заберут? 
Ведь я устал тут между адом быть и раем, 
И верю, что услышат и придут. 
Но если я и внуками забытый, 
То знаю, кто услышит голос мой: 
«Откликнись, правнук! – это прадед твой убитый. 
Я здесь, под Ржевом. Забери домой!..» 

Благодаря Ф.Н. Богдашко (см. сайт музея станицы Передовой), мы узнали, что художник Сергей Смирнов-Смелов создал большое полотно, посвященное одному из эпизодов знаменитого боя 4-го эскадрона 37 кавалерийского полка у д. Федюково под Москвой, участниками которого были наши земляки. На переднем плане два казака. В руках одного бутылка с зажигательной смесью и карабин, другой стреляет из ручного пулемёта. Справа за перелеском видны ещё казаки, среди которых раненый, а поодаль – подбитый горящий немецкий танк. В левом углу горит наша земля от разрывов фашистских снарядов. Лица казаков напряжены и полны решимости победить. 

Наверное, это и о них я попыталась рассказать. Как могла, и что знаю. 

Отрывок из книги Нианилы Петровой-Хориной «Станица Попутная: люди, жизнь и события». Краснодар.: «Просвещение-Юг», 2016 -140 с., илл.,УДК 82-94, ББК 76.08, ISBN 978-5-93491-702-0 

Текст: Нианила Николаевна Петрова-Хорина, член СЖ с 1986 г.  
Тел. 8 918-037- 69-12 
e-mail - nianilapetrova@mail.ru 

На фото с сайта Общественного музея станицы Передовой: картина С. Смирнова, посвящённая подвигу 4-го эскадрона